ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ УПРЯМОГО-АРИСТОКРАТА-СУБЪЕКТИВИСТА (ЛСИ) И УСТУПЧИВОГО-ДЕМОКРАТА-ОБЪЕКТИВИСТА(ЛИЭ)

16. ПРИСВОЕНИЕ ПРАВ И ПРИВИЛЕГИЙ "ПО УМОЛЧАНИЮ"

В фильме Ильи Авербаха "Чужие письма" два варианта энергонасыщенности ТИМов и их ЭГО - программ представлены в рамках миражного взаимодействия ЛСИ, Максима (Зиночки Бегунковой) и Джека, ЛИЭ (её учительницы математики, Веры Ивановы).

ЭГО-программа ЛИЭ (Веры Ивановны) проявлена недостаточно активно («не в тонусе»), - отсюда и столько нерешительности у обычно решительного ЛИЭ: и полное запустение в домашних делах, и неопределённость на личном фронте, заторможенность в принятии решений, замедленность реакций, запоздалые оценки ситуации.

И совершенно противоположный вариант энергонасыщенности программы ТИМа у Зиночки Бегунковой (ЛСИ), которая на фоне заторможенной Веры Ивановны вообще выглядит "хищницей": подбирает все те привилегии, которые Вера Ивановна упускает.

Зиночка, как "сорока - воровка" подбирает вокруг себя всё то, что "блестит" и открывает ей путь к успешности и успеху, - подбирает все упущенные окружающими права и преимущества. И уже назад их не отдаёт: борется за захваченное всеми силами и любой ценой, теряя человеческий облик, опускаясь до жестокости и цинизма, отпугивая и устрашая своей неукротимой яростью и непримиримой решимостью даже отслуживших в армии видавших виды взрослых мужчин. Одну только Веру Ивановну Зиночка (до поры - до времени) не отпугивает, потому что рассеянная и мечтательная (влюблённая) Вера Ивановна вообще не замечает и даже не старается замечать того, что творится с девочкой. Следуя заранее принятым установкам, одна старается игнорировать её циничные упрёки и, отбрасывая тени сомнение, идя наперекор здравому смыслу, заставляет себя принимать её льстивую и лицемерную доброжелательность за глубокое и искреннее чувство. (Следуя установкам своей слабой, альтруистической этике отношений (+б.э.5) и активизирующей её демонстративной интуиции потенциальных возможностей (-ч.и.), она придерживается принципа: "Наша реальность - это то, что мы о ней думаем. Думай о человеке хорошо, он станет лучше. И мир вокруг нас станет лучше") Вера Ивановна старается думать о Зиночке лучше, - чего бы та ни натворила, к этому, по сути и сводятся все методы её воспитания - к бесконечным авансам и бессчётным уступкам, которые она постоянно делает Зиночке, полгая при этом, что желаемое (благодаря таким мерам) когда-нибудь преобразуется в действительное.

Все её упущения и уступки Зиночка активно использует для повышения своего статуса в их отношениях, для приобретения новых прав и расширения своих полномочий.
С тех пор, как она обрела покровительство Веры Ивановны, которая будучи введена ею в заблуждение, подобрала её "бедную, бездомную ", как птенца выпавшего из гнезда, и позволила жить в своей квартире.

Зиночка окружила заботой и сенсорной опекой "неустроенную" (по её мнению) и "неспособную постоять за себя" Веру Ивановну. И одновременно, пользуясь предоставленной возможностью, "перетянула на себя" привилегии "доминанта системы". Присвоила их себе "по умолчанию", с молчаливого согласия деликатной и уступчивой Веры Ивановны. Взяла на себя обязанности хозяйки дома, тем более, что Вера Ивановна хозяйством не занималась: для неё, что есть продукты в доме, что нет - всё едино. При том, что в доме двое "детей" - девочка- школьница и её щенок, - в жизни Веры Ивановны ровным счётом ничего не изменилось. Как и прежде, она приходит со школы и садится за конспекты и тетрадки, не замечая присутствия других членов семьи в доме, что есть они, что нет - какая разница?

Зиночка становится "хозяйкой" в полном смысле этого слова - главенствует, принимает важные в их общей жизни решения, берёт на себя всё больше прав и обязанностей по управлению личными делами и личной жизнью Веры Ивановны. Знакомится с её женихом, присвоив себе статус и обязанности будущей тёщи, выспрашивает его о планах на будущее, о его зарплате. Вера Ивановна приходит в ужас от такого допроса, но Зиночку это ни капельки не смущает: она теперь - член семьи, член системы и хоть её никто в этом доме не удочерял, ей не безразлична дальнейшая судьба Веры Ивановны Известно ведь: "любовь зла…" и значит надо поближе познакомиться с женихом Веры Ивановны и получить о нём полное представление, как о человеке и возможном, потенциальном отчиме: на этом этапе Зиночка свою судьбу от дальнейшей судьбы Веры Ивановны не отделяет, поэтому жёстко контролирует ситуацию во всех аспектах, жёстко удерживает доминирующие позиции в семье, в судьбе и в жизни Веры Ивановны.

Желая считать себя не только самой хорошей (образцово- показательной), но и самой любимой (достойной любви и понимания, которого в доме Веры Ивановны ей явно недоставало), она переписывает и переадресовывает себе некоторые лирические фрагменты из глубоко личных посланий, адресованных Вере Ивановне её женихом и случайно оставленные классной руководительницей на письменном столе. (Во второй квадре человека, неспособного себе обеспечить сохранность и тайну личной переписки считают самого виноватым в собственных несчастьях. С этих же позиций подошла и Зиночка, когда переписывала интимные письма, адресованные Вере Ивановне к себе в тетрадь: если Вера Ивановна повсюду разбрасывает свои письма, значит хочет, чтобы их прочитали. А где "прочитали", там и "переписали", и значит, никакой "вины" в этом поступке нет: всё, что не сохранено, может быть перехвачено - к этому надо быть готовым. Беспечная Вера Ивановна этого не предусмотрела - "её вина" и "её проблема": даже если она и узнает об этом, впредь будет внимательной и аккуратной: учить учителей никогда не поздно!

Когда эпизод с письмом вышел из-под контроля: письмо, адресованное Вере Ивановне, но переписанное на свой счёт Зиночкой, стал перечитывать и высмеивать весь класс, Вера Ивановна, желая умиротворить ситуацию любой ценой прибегла ко лжи и, "желая сделать как лучше", стала вводить в заблуждение здраво оценивающих эту ситуацию детей, говоря: "Я не вижу причин, по которым нашей Зине не могли бы писать такие письма!", Зина первая взорвалась: "Вера Ивановна, но вы- то зачем врёте? Вы же знаете, что это не так!"

А в результате - новый урок, новый "выпад" со стороны Зиночки: "что простительно ученикам, не простительно учителю, - потакай, да знай меру!". И новое "моральное" преимущество, перехваченное ею "по случаю". Поступок Веры Ивановны Зиночка расценила как трусость, малодушие, позорную и постыдную слабость. (А иначе, зачем бы ей понадобилось врать и выгораживать свою подопечную Зиночку? Затем, чтобы не признавать перед классом несостоятельность методов своего воспитания: чуть только Зиночка попала под её персональное влияние и воспитание, как из принципиально честного человека (пусть даже, - жестоко честного, каким Зина предстаёт в начале фильма) сумела превратиться в приспособленку и лгунью.

Зиночка впервые осознаёт, что общество Веры Ивановны влияет на неё не лучшим образом: со временем и она может стать такой же малодушной трусихой и лгуньей, а это (по её глубокому убеждению)опасно и вредно для становления личности. И значит преподавателю, подающему дурной пример, следует сделать замечание, "поставить на вид". И этой возможности (с молчаливого согласия Веры Ивановны) Зиночка тоже не упускает. (Было бы странно, если бы ЛСИ - упрямый, беспечный - решительный тактик - аристократ не воспользовался мелкой (локальной) возможностью захватить ещё одно ситуативное моральное преимущество, чтобы иметь на своём счету ещё больше льгот и привилегий, на которые при случае можно будет претендовать, ссылаясь на это сию - минутной, мизерное превосходство.)

Когда таких "моральных и нравственных превосходств" накапливается неисчислимое множество, Зиночка (по совокупности всех преимуществ) берёт непосредственное управление поступками Веры Ивановны в свои руки. Она деспотично распоряжается её жизнью и судьбой: ставит в положение жертвы своей тирании, - не отпускает Веру Ивановну на долгожданное и такое важное для неё свидание с женихом. Зиночка запирает свою учительницу в комнате и, пряча ключ к себе в карман, впервые выступает в роли её тюремщицы, изувера, жестокой и неумолимой надсмотрщицы, считая, что по совокупности всех накопленных ею моральных и социальных (+б.э.3 и +б.л.1) преимуществ, она имеет на это право.

Фильм "Чужие письма" - очаровательная "педагогическая притча", в которой (как это чаще всего и бывает) ученики учат учителей уму- разуму, преподают жестокие уроки, ставят перед учителями сложные задачи и заставляют решать их не упрощёнными методами. Заставляют их отказываться от поисков лёгких решений, предостерегают от иллюзорно - упрощённого понимания происходящего.

По сути, Зиночка преподаёт Вере Ивановне урок уставных, системных отношений, которые (несмотря на строгие предупреждения своих коллег) Вера Ивановна упорно отказывалась соблюдать, продолжая демократично уравнивать девочку с собою в правах, воспринимая её как равного члена своей семьи, равного члена своей команды. ( А по системе ценностей ЛСИ "Равных членов команды нет, и быть не может: в команде обязан всем командовать командир. И если "старший по званию" не принимает на себя эту обязанность, её возьмёт младший по званию. Но место у кормила власти так или иначе пустовать не должно. Команда, в понимании Максима, - это, в первую очередь, иерархическая система, где должны быть установлены отношения соподчинения. И как бы демократично "капитан" ни относился к остальным членам команды, без жёсткого соподчинения "корабль" непременно, рано или поздно, налетит на рифы. Рассуждая таким образом, Зиночка попросту перехватила штурвал у Веры Ивановны. И вместо неё встала на капитанский мостик.

В отношениях ЛСИ (Максима) и ЛИЭ (Джека) "виноватым", так или иначе, оказывается ЛИЭ - как уступчивый экстраверт - демократ, претендующий на лидерство, но не проявляющий для этого достаточной твёрдости. Недостатка упрямства, должных иерархических амбиций, необходимых для утверждения своего права лидерства подчинённый Максим лидеру- Джеку не прощает, считает это правовым нарушением в иерархии каждый должен знать и занимать своё место, а иначе это - хаос и беспорядок получается. А с хаосом и беспорядком (и прежде всего - иерархическим), Максим воюет, как умеет, всеми доступными средствами. Первое из которых - перераспределение права лидерства в свою пользу.

Воспринимая уступчивость ЛИЭ как "одобрение по умолчанию", Максим "восстанавливает порядок" на "тонущем корабле", беря управление им в свои руки. Джек спохватывается только, когда уже оказывается "запертым в трюме". Поначалу пытается восстановить справедливость, но отступает от этой задачи, убеждаясь, что перехватить власть у Максима практически невозможно (проще его самого "выбросить за борт "). Это в конечном счёте Вера Ивановна и предпринимает, выгоняя девочку из своей квартиры.

Хотя в реальной жизни и это не представляется возможным: права Максима в системе, как правило, бывают закреплены лучше, чем у кого бы то ни было. (А иначе не имеет смысла считать себя частью системы).

Вере Ивановне ещё повезло, что она связалась с маленькой девочкой, своей ученицей, которая жила в её доме не прописанной (не имея на это проживание формальных прав).

В реальной жизни, оказавшись на одной территории с Джеком, Максим сначала перехватывает все реальные, формально закреплённые права, а потом уже - все мнимые.



17. РЕАЛЬНЫЕ И МНИМЫЕ ПРАВА В ДИАДЕ МАКСИМ - ДЖЕК

Джек попадает в миражные ИТО, занимаясь поисками новых, надёжных и подходящих членов своей рабочей команды. Конкретно ищет себе логика-сенсорика. (Этик-то ему зачем? - логик - сенсорик и проще, понятней и понадёжней будет.)

Джек выходит на Максима прагматично, расчётливо, в поисках надёжных и крепких тылов. (Также, как на Максима выходит Гексли). Поначалу общается с Максимом легко и непринуждённо - по-дружески: что -то поручит - перепоручит ему, что - то перебросит на его плечи, деньжат у него перезаймёт... И так - до тех пор, пока Максим не сообразит, что Джек его просто использует. И тогда уже у него возникает естественное (для упрямых - решительных - аристократов) желание "покуражиться" над Джеком, позлословить, жестоко его разыграть, испытать "на прочность", разобраться с ним "по понятиям" и установить отношения соподчинения, чтобы понять, кто- кому подчиняться должен, кто - кому здесь "шестёрка", с какой стати и на каком основании. Слишком долго безотказным другом Джеку Максим быть не сможет: интересной для Максима идеологической программы и сверх задачи нет. Отношения кажутся пустыми и мелочными, лишёнными идеологического стержня, а потому и не заслуживающими внимания: не системные это отношения, а так, - тусовка. Максиму они не интересны: маяты, безалаберности и сумасбродства ему и о жизни хватает. Попытку Максима "навести порядок" в этом хаосе Джек не одобряет - ему это не выгодно. По творческой интуиции времени Джеку удобен тот порядок отношений, который позволяет быстро накапливать преимущества в случайно сложившихся связях и обстоятельствах - такой он охотник за ценностями, "недоучтёнными впопыхах". А за "недоучтённым" добром Максим не хуже него охотится, прибирая к рукам то, что не является чьей то определённой собственностью.

Между ними возникают первые столкновения: непонятно, кто - кому и чем обязан, кто и что у кого одалживает ( ты - мне моё, или я - тебе твоё?). Недоразумения пока ещё разряжаются "шуточками". Всё самое интересно ещё впереди. И зависит от того, в каком направлении и с какой целью будут развиваться отношения, в каких условиях и при каком стечении обстоятельств. Если у Джека нет цели и сверх - задач, а есть только необходимость (причём, вынужденная) существовать бок о бок с Максимом, отношения будут томительными и тягостными для обоих и закончатся жестоким противостоянием с тяжёлыми и неприятными последствиями для каждого из них.

Многое зависит от силовых преимуществ, от тактической или стратегической расстановки сил. Не имея возможности напрямую противоборствовать такому жёсткому сенсорику как Максим, Джек собирает "команду", начинает чувствовать себя полководцем и расправляется с Максимом стратегически - "по - крупному", сокрушает его ломовым ударом, мобилизуя для этого все силы своей команды, которую потом и распускает по завершении мероприятия: дело сделано, теперь можно и по домам разойтись - на время, до следующей необходимости.

(Так пенсионерка - Джек воевала со своей соседкой по коммунальной квартире (пенсионеркой ЛСИ), которая жестоко и планомерно измывалась над ней, строила всякие козни, какие только могла придумать: установила контроль над всеми жизненно важными объектами в квартире, используя для этого абсолютно надуманные и мнимые права, объявила себя "ответственной по коридору" и требовала чтобы соседка ходила по квартире на цыпочках и в мягкой домашней обуви. Ввела комендантский час в квартире, установила время приёма "гостей -посетителей": только по выходным и только до одиннадцати вечера. Потом объявила себя "ответственной по умывальнику" и установила режим ( расписание) "банно-прачечных дней". В остальные дни занимать ванную комнату больше, чем на пять минут не дозволялась. Потом объявила себя "ответственным по коммунальному телефону" и ограничила время разговоров. Потом объявила себя " ответственным по санитарному надзору за местами общего пользования в квартире. При этом отказалась делать их уборку, но потребовала, чтобы соседка ЛИЭ выходила на кухню только аккуратно одетая, повязав голову платочком. Одновременно с этим она устраивала истерики соседке ЛИЭ по поводу и без повода. За малейшее неподчинение её порядкам жаловалась участковому милиционеру, писала доносы и в более высокие инстанции, приглашала комиссии, предлагая полюбоваться на очередной беспорядок, устроенный соседкой Джеком.

ЛИЭ не понимала такого поведения соседки- ЛСИ - ведь всё начиналось так хорошо: они вместе справляли праздники, чаёвничали по вечерам перед телевизором, - и вдруг, - такие перемены!

Поначалу соседка- Джек попыталась справиться с ней своими силами, но потерпела поражение и попала в больницу с инфарктом. Выписавшись из больницы и отдохнув на даче, она попыталась обменять свою комнату на другую. Но соседка - Максим и тут стала чинить препятствия, отпугивая потенциальных жильцов. Тогда пенсионерке- ЛИЭ пришлось собирать команду друзей и поднимать их на борьбу с ненавистной соседкой. Где-то, год - полтора они так, общим скопом против неё "воевали" с переменным успехом. Кто - то постоянно дежурил возле ЛИЭ и защищал её права и интересы на коммунальной кухне, а в случае необходимости, мог дать ей суровый отпор. (Успешнее всех в этом качестве выступала её приятельница ЭСИ, Драйзер.) Все баталии закончились, когда ЛИЭ удалось, наконец, приватизировать комнату и получить возможность распоряжаться ею по своему усмотрению. Она "распустила" свою команду, одарив каждого домашними соленьями и вареньями, а потом стала хлопотать о продаже своей комнаты "лицам кавказской национальности" (что также входило в планы её "военной компании"). Во время телефонного обсуждения этой темы, соседка - Максим, которая обычно подслушивала все разговоры ЛИЭ, с перепугу упала в обморок, после чего её увезли в больницу, где она через две недели скончалась - умерла от инсульта. Соседка- ЛИЭ была так потрясена этим событием, что потом ещё долго (вместе с приятельницей - Драйзером) ходила в церковь замаливать этот грех…

Мнимые права у "хищника" быстро становятся реальными, если он задаётся целью вытеснить соконтактника из системы. Вчера он объявил себя "ответственным по умывальнику", завтра (этот "умывальников начальник") отключит у соседа воду, пока тот стоит в ванной под душем, а послезавтра не позволит ему набрать воду в чайник, придираясь к показаниям счётчика. Мнимая блажь закономерно оборачивается реальной экспансией, поскольку является её подготовительным плацдармом по аспектам альтернативной (в том числе и мнимо - реальной) интуиции потенциальных возможностей (-ч.и.) и иерархической логике соотношений (+б.л.) Поэтому, перед тем, как стать тихим, кротким, покорным, молчаливым - уступчивым, не мешает подумать: а кому выгодно это новое "молчание ягнят"? Кто и какую извлечёт из него пользу?

Если аномалии становятся рядовым явлением, что можно предложить человеку в критической ситуации? Кормить собой рядового "хищника", или отойти в сторону и "быть выше этого"?

Уступчивым человеком (с пониженным тонусом ТИМа) жить легко и приятно до поры - до времени, а там - как говорят: "На то и щука в реке, чтобы карась не дремал". Социон и социум заставляет человека поддерживать ТИМ в оптимальном тонусе - в любых ситуациях, в любых отношениях, в любом возрасте. Если программы не закрепляются, не прорабатываются, не развиваются, ТИМ "выпадает из тонуса", человека вытесняют из системы, он заболевает и уходит из неё (или из жизни) сам.

Период "миролюбиво - доброжелательных отношений" у ЛСИ перед террором не является "затишьем перед грозой". Чтобы успешней терроризировать жертву, ему надо сначала её приручить: накопить мнимо - реальные преимущества в этот "миролюбивый" период позволить "жертве" расслабиться, утратить бдительность и даже позволить ей пойти на расширение своих прав ("расправить крылышки") прежде, чем её захватить. Накопить мнимо - реальные "претензии"(связанные с попыткой жертвы "заполнить" (якобы для неё) освободившееся правовое пространство. А потом долго и жестоко "наказывать" её за "попытку перехватить чужие права", снова и снова возвращаясь к террористическим акциям и экзекуциям - своему излюбленному "тонизирующему" средству, перехватывая и накапливая при этом всё новые иерархические преимущества, устанавливая и ужесточая отношения соподчинения, создавая и упрочняя пирамиду власти ( образуя удобную для себя эко - нишу по программной (и чрезвычайно легко тонизируемой) иерархической логики соотношений (+б.л.1), и оказываясь на вершине пирамиды власти по малодушному умолчанию "слабого" и перехватывая системные преимущества по праву сильного он и образует свою "правовую" иерархию (по +б.л.), используя чужие уступки, ошибки и просчёты в своих интересах, вне зависимости от того, нравится это кому - то или нет.

читать дальше